Дверь, за которой пустота. В ней живут только голоса, только крики тех, кто когда-то её наполнял. Белая пустота, как альбомный лист, с которого сбежали все рисованные человечки.
- Ты здесь?
- Здесь. Мы все здесь. Иди к нам.
Подходишь к двери, прикасаешься к ручке и одёргиваешь пальцы в ужасе. Нельзя. Превратиться в голос – нельзя.
- Нельзя, - говоришь ты и чувствуешь, как за дверью пустота разливается своими одноцветными волнами. И боишься, что она протечёт во все эти многочисленные щелочки в стене, просочится под дверью. Но, если она придёт к тебе, она уже перестанет быть пустотой. Она будет заполнена тобой.
- Ты не заполнишь её, - говорит голос. Он всегда говорит только правду. Голос исчезнувшего человека. – Мы не заполнили, и ты не сможешь. Это она заполняет.
Пустота оставляет только голоса, потому что они развлекают её. Даже пустоте нужно разнообразие. Но потом голоса становятся не нужны. Они перестают плакать, перестают стонать от боли, перестают выкрикивать ругательства и представлять, что что-то ещё могут изменить. Со временем голоса понимают, что перестали быть людьми и остались только вибрациями белого пространства. Приходит смирение.
- Почему вы не разговариваете друг с другом? – спрашиваешь ты у того единственного голоса, который беседует с тобой.
- Мы можем только говорить. Мы не слышим.
- А как же ты? Ты ведь слышишь?
Голос молчит. И становится страшно, что он исчез. Исчез так же, как когда-то его обладатель. Но потом ты ощущаешь, что нет. Он всё ещё здесь. Он просто не знает, что ответить.
- Иди к нам, - тихо говорит голос.
- Но ведь ты сам сказал, что тогда я умру. Ты хочешь моей смерти?
- Я не хочу тебя терять. Только мы вдвоём можем слышать. Только с тобой я могу говорить.
- Тогда зачем зовёшь меня к себе?
- Так я смогу слышать тебя лучше. Эта стена заглушает звуки.
Становится жаль голос. Он такой одинокий. Смотришь на дверь и уже не понимаешь, где пустота: там или здесь. Пустота по обе стороны.